Марина абрамович картины: 12 world-famous live art performances by Marina Abramović

Содержание

Икона стиля: Марина Абрамович

МОДА•ИКОНА СТИЛЯ

Текст: Ирина Костарева

30 ноября исполняется 75 лет Марине Абрамович — художнице, которой удалось сделать одну из самых сложных арт-форм — перформанс — частью мейнстрима. Мода заняла не главное место в жизни Абрамович, но точно особенное. Один из ее ближайших друзей — Риккардо Тиши, один из главных брендов-партнеров — Burberry. Когда-то она стыдилась желания носить дизайнерские вещи, а сегодня одевается в Yohji Yamamoto и рекламирует adidas. Рассказываем, как Абрамович сменила бесформенные юбки на кутюр.

Уродство

Марина Абрамович родилась в Белграде в 1946 году. Ее мать Даница — бывшая партизанка, майор в армии, а в 1960-х директор Музея революции и искусства в Белграде; отец Войо — офицер, национальный герой, предпочитающий опере и балету жареных поросят. Они полюбили друг друга на войне, но и в мирное время их брак оставался полем сражения — они так ссорились, что спали с револьверами под подушкой. Военные заслуги родителей обеспечили Марине жизнь, которой не было у других детей: она занималась фортепиано, брала уроки английского и французского, когда хотела книгу, сразу получала ее. «…В коммунистическом мире серости и лишений я жила в роскоши. <…> Все, что требовалось от меня, — учиться и быть лучшей», — напишет Абрамович в автобиографии «Пройти сквозь стены».

Марина Абрамович

Она знала, что будет художницей, уже лет в шесть или семь. Мать поощряла ее увлечение живописью и даже сама покупала первые картины Марины, которыми потом хвасталась перед друзьями. Но во всем остальном Даница Абрамович дочери отказывала. «Мать никогда не покупала мне одежду, как у других детей. Одно время были популярны нижние юбки, и мне до смерти хотелось иметь такую, но она мне ее не купила. <…> Чтобы создать впечатление, что на мне нижняя юбка, под низ я надевала шесть-семь обычных юбок. Но всегда что-то было не так — то какая-нибудь юбка торчала из-под другой, то они падали», — вспоминает Марина.

Строгая мать будто желала переодеть дочь в военную форму, к которой сама привыкла. Больше всего юную девушку раздражали «ужасные социалистические ботинки» — из тяжелой желтой кожи, с железными набойками. При каждом шаге они издавали звук «клип-клип» — отличный саундтрек к и без того нелепому виду. В дополнение — короткая стрижка и «отвратительные» очки. «Я чувствовала себя ужасно некрасивой», — будет потом вспоминать художница, которая в детстве мечтала о носе как у Брижит Бардо. Путь к принятию собственной внешности будет для Абрамович долгим.

Уже в детстве двумерность кажется ей тесной, и она шьет себе платье как продолжение собственных картин — такой прием в будущем она повторит не раз. «Рисовала я двумя определенными цветами — темно-зеленым и темно-синим. Другими никогда. <…> Эти цвета меня особенно привлекали — не знаю, почему. Сны для меня были зелено-синими. Из старых штор я сделала себе длинное платье ровно этих цветов, цветов моих снов», — напишет в автобиографии Абрамович.

В отличие от матери отец, напротив, баловал дочь: то дарил «запретные» нейлоновые чулки, то пистолет с рукояткой из слоновой кости. Эти артефакты вдохновят ее на первый перформанс. Его идею она предложила белградскому Центру молодежи: «Я стою перед публикой в своей обычной одежде и постепенно меняю ее на ту, что покупала мне мать: длинная юбка, толстые колготки, ортопедическая обувь, гадкие блузки в горошек. Потом я прикладываю к голове пистолет…» Абрамович тогда было 23 года. Идея была отвергнута.

ОБНАЖЕНИЕ

Перформанс «Ритм 0», 1974

Шесть лет спустя в Неаполе Абрамович впервые показала работу «Ритм 0», которая впоследствии стала одним из самых известных перформансов художницы. Она приходила в зал, одетая в черные штаны и черную футболку, и вставала перед столом с 72 предметами. Молоток, пила, перо, флакон духов, ручка, мед, пистолет с пулей, цветок… Этот набор принадлежностей зрители могли использовать любым образом — участниками происходящего были все, кроме самой Марины. Она была лишь объектом.

Перформанс «Ритм 0», 1974

Шесть часов спустя наполовину голая, с кровоточащими ранами, мокрыми волосами, Абрамович закончила перформанс. Будто по примеру матери, Марина стала солдатом, а черные футболки и штаны — униформой, максимально обезличенной, даже стирающей личность, доводящей ее до объектности. Но индивидуальность художницы проявлялась не только в ее характере и выдержке: сквозь разорванную одежду проступала сама женщина — открытая, обнаженная перед каждым, кто заносил над ней руку, и не важно, был в этой руке цветок или револьвер.

Перформанс «Отношения в пространстве», 1976

Обнажение никогда не было для Абрамович проблемой — наоборот. Она воспринимала тело максимально утилитарно, как инструмент. Ее первая совместная работа с Улаем, партнером и любовью на долгие двенадцать лет, — перформанс для Венецианской биеннале, когда они сталкивались и отскакивали друг от друга. «Мы хотели создать, насколько это было возможным, минималистичную работу, а ничто не сравнится по минималистичности с обнаженным телом», — вспоминает Абрамович. Впоследствии она будет постоянно руководствоваться этим принципом, вычитая из каждой новой идеи все лишнее, пока не дойдет до самой сути.

Знакомство с модой

Перформанс «Поход по Великой стене», 1988

Расставание с Улаем было настолько же болезненным, насколько красивым: в 1988 году художники на протяжении трех месяцев шли друг к другу с разных концов Великой Китайской стены, чтобы встретиться посередине. Они задумывали этот перформанс как историю о любви и хотели пожениться, но в процессе подготовки (согласования с китайскими властями растянулись на пять лет) отношения между ними ухудшились. При встрече Улай признался Марине, что в пути женился на своей китайской переводчице, уже беременной. Художники разошлись в разные стороны — в жизни и в творчестве и перестали общаться на долгие семь лет.

«Расставшись с Улаем, я считала себя жирной, уродливой и нежеланной», — напишет в автобиографии Марина Абрамович. Ей было 42, она очень хотела, чтобы рядом был хоть кто-то. Кем-то стал 30-летний испанец — нарцисс, который целыми днями пропадал в спортзале, у парикмахера или в магазинах одежды. Роман был ужасным, но зато научил Абрамович любить красивые модные вещи.

Марина Абрамович в костюме от Yohji Yamamoto для Bullet Magazine, 2012

Первым откровением стал костюм Йоджи Ямамото — черные брюки, асимметричный пиджак и белая рубашка с торчащим уголком воротника. «Он был таким комфортным и таким элегантным… Я не могла поверить, что это изменило то, каким образом я шла по улице. Я больше не чувствовала себя неловко. Я чувствовала себя красавицей, — напишет потом Абрамович и добавит: — Новая одежда заставила меня нравиться себе, испанский бойфренд — нет».

Это замечание стало для нее уроком, который она повторяла еще и еще, открывая для себя все больше новых брендов и наконец признав в моде форму искусства. В одном из интервью Абрамович отметит: «До того как я прошлась по Великой Китайской стене, мне хотелось, чтобы публика видела меня в совершенно определенном образе. Радикальная активистка, очень жесткая; никакого макияжа, сплошная духовность. Но потом… пришел момент, когда мне захотелось поиграть, сделать собственную жизнь зрелищной и получить удовольствие. Я подумала — почему бы и нет?» Самовыражение с помощью моды перестало казаться ей несовместимым с искусством или постыдным.

Осталась только одна проблема, как говорила сама художница: когда в гардеробе все черное, в нем сложно найти что-то конкретное.

Мода как часть перформанса

Изобретательные костюмы и платья стали не только частью жизни Абрамович, но и важным элементом ее перформансов и спектаклей. Так, в одной из сцен сложнейшего пятиактного спектакля «Бредовое» она облачалась в Королеву крыс. Костюм для постановки культовый лондонский художник Ли Бауэри создал из прозрачного пластика, под которым ничего не было. Платье плотно прилегало к телу и лицу — казалось, будто Абрамович задыхается. Сняв костюм, она, полностью обнаженная, открывала люк и спускалась к крысам.

Перформанс «Дом с видом на океан», 2002

Для перформанса «Дом с видом на океан» Абрамович придумала костюмы по мотивам работ Александра Родченко. Рубашка на пуговицах и штаны напоминали одновременно пижаму и рабочую робу. Цвета художница выбрала в соответствии с принципами индуистского ведического квадрата — красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий и фиолетовый. В таком виде художница на двенадцать дней стала живой инсталляцией. Зрители следили за тем, как она потребляет только очищенную воду и совершает все ежедневные примитивные действия-ритуалы: сидит, лежит, принимает душ…

Для музея Гуггенхайма Абрамович придумала работу «Входя с другой стороны». Она стояла высоко над ротондой на шестиметровой платформе, одетая в синее платье с огромной юбкой, напоминающей цирковой шатер. Она опускалась до самого пола, скрывая под собой все леса. Всего на платье у голландского дизайнера Азиза ушло 164 метра ткани. По его задумке юбка была еще и спиралевидной формы — отсылка к архитектуре музея.

Для своего самого известного перформанса, «В присутствии художника» (2010), Марина Абрамович придумала три специальных платья, одинаково скроенных, но разных цветов. Проект требовал от нее большой выносливости и сосредоточенности, поэтому к созданию каждого предмета, от стула до самих платьев, она подошла очень внимательно, детально продумав эргономику и функциональные нюансы. Выставка открылась 14 марта — в атриуме музея, где и проходило действие, постоянно были сквозняки. Поэтому Абрамович заказала три платья в пол из кашемира и шерсти. Платья отличались между собой лишь по цветам: одно было синим, другое — красным, третье — белым. Синее (март) — чтобы успокоить себя, красное (апрель) — чтобы зарядиться энергией, и белое (май) — чтобы очиститься. Каждый день восемь часов Марина с солдатской выдержкой сидела на простом стуле без подлокотников. Кто угодно мог сесть напротив нее и посмотреть в глаза. Для премьеры она выбрала красное платье — в первый день перформанса напротив Абрамович успели посидеть пятьдесят человек, и одним из них был Улай.

Перформанс «Входя с другой стороны», 2005

Перформанс «В присутствии художника», 2010

За все время перформанс «В присутствии художника» посетили 750 000 человек. По завершении проекта МоМА и Givenchy устроили вечеринку. По красной дорожке Марина шла в длинном черном платье и длинном пальто из кожи 101 змеи. Его художнице подарил на тот момент креативный директор бренда Givenchy Риккардо Тиши.

Риккардо Тиши

Марина Абрамович познакомилась с Тиши в 2006 году, незадолго до своего шестидесятилетия — он сшил платье для ее вечеринки в Гуггенхайме, — и это стало началом плодотворной дружбы, которая продолжается до сих пор. Первым делом дизайнер предложил Абрамович интерпретировать одно из его платьев для большого показа Givenchy в Париже в том же году. Она отнесла платье к водопаду и буквально застирала его «до смерти». Риккардо был счастлив.

Пятью годами позже Абрамович убедила Тиши сделать снимок для обложки летнего номера журнала Visionaire — на черно-белой фотографии авторства Марио Тестино Тиши припал губами к ее соску. В интервью Джонни Адамсу для The Talks она расшифровала смысл этого кадра так: «Я спросила: „Риккардо, ты признаешь, что мода — популяризатор искусства и что мода всегда берет идеи из искусства?“ Он согласился. Так что я сказала: „Хорошо, я искусство, а ты — мода, соси мою грудь“».

В 2015 году Риккардо Тиши попросил Абрамович стать куратором первого показа Givenchy в Нью-Йорке, который состоялся 11 сентября. «Создать такое ощущение на показе, которое одновременно чествовало серьезность годовщины 9/11 и при этом наилучшим образом демонстрировало… дизайн, было вызовом», — вспоминает Марина Абрамович. Она выбрала для импровизированного подиума Пирс 26, построенный в 2014 году на месте упавших башен-близнецов, для сценографии использовала переработанные материалы и мусор, а дефиле решила сопроводить музыкой из шести разных культур и религий — в знак объединения. Получилось сильнейшее высказывание о прощении, новой жизни, надежде и о любви.

Марина Абрамович и Риккардо Тиши в съемке для журнала Visionaire

Последний знаковый проект Абрамович и Тиши, на тот момент уже креативного директора Burberry, — театральная постановка «Семь смертей Марии Каллас». По сюжету художница воспроизводит смерти семи оперных героинь Каллас. Все семь костюмов придумал Тиши — в них он проявил свое умение сочетать женские и мужские образы. Например, для Кармен дизайнер придумал красное платье в пол, дополнив его коротким жакетом chaquetilla наподобие тех, что носят тореадоры, и кожаными брогами. «По своей сути я романтик и мечтатель, так что мне было очень легко работать над этим проектом, — говорит Тиши. — В основе сюжета — любовь во всех ее проявлениях, от света до тьмы. Марина — одна из любимых мною людей, и для меня большая честь называть ее своим другом и своей семьей».

Театральная постановка «Семь смертей Марии Каллас»

Узнаваемый персонаж

Сегодня Марина Абрамович продолжает популяризировать перформанс как форму искусства не только через свои работы, но и через своих учеников. У Института Марины Абрамович нет постоянного здания, зато есть много последователей, которым художница передает свой опыт в резиденциях — в одной из них училась Леди Гага. Абрамович до сих пор создает и масштабные арт-проекты, последний из которых — огромная инсталляция в мемориальном центре «Бабий Яр» в Киеве, открытая в октябре. На месте массовой казни украинских евреев нацистами в 1941 году художница возвела сорокаметровую стену из угля, инкрустированную 93 кристаллами кварца. «Это не только стена плача, но и стена прощения, потому что нам нужно научиться прощать. Прощение — это освобождение от прошлого и новый взгляд на будущее», — сказала Марина Абрамович в интервью The Art Newspaper. Она давно работает с кристаллами и верит, что камни хранят память земли.

За более чем полвека карьеры Марина Абрамович стала по-настоящему модной художницей, что проявилось и в дружбе с дизайнерами, и в дружбе с брендами. Помимо Givenchy и Burberry она работает и с более массовыми марками, в частности, adidas, для которого в 2015-м Абрамович сняла видеоперформанс в рамках кампании «Все или ничего».

Перформанс «Биография. Ремикс» , 2005

Сегодня Абрамович превратилась в поп-культурный феномен. Отсылки к ее перформансам появляются в видеоиграх (персонажи Animal Crossing повторяют «В присутствии художника») в сериалах. Так, в 12 эпизоде 6-го сезона «Секса в большом городе» есть сцена с перформансом некой художницы, над которой иронизирует Кэрри Брэдшоу. Тут легко считывается «Дом с видом на океан» Абрамович — такая рифма в сценарии появилась с разрешения художницы. Саму Абрамович, естественно, пригласили появиться в камео, но она отказалась. При этом «Секс в большом городе» она считает важным сериалом, а своей любимой героиней называет Саманту. Позже, на ужине в МоМа по случаю завершения «В присутствии художника», Марина сообщила об этом лично Ким Кэтролл — с тех пор они дружат.

Глядя на все это, задаешься вопросом, не разрушает ли такая популярность сакральность искусства, которым Абрамович занимается всю жизнь. Об этом Марину спросил журналист Джонни Адамс. Абрамович ответила так же легко, как когда-то самой себе: «Когда мне говорят: „Как она может носить кутюрные вещи?“, я спрашиваю: „Почему бы и нет?“ Я женщина и люблю носить одежду, так в чем проблема?»

{«width»:1200,»column_width»:75,»columns_n»:16,»gutter»:0,»line»:40}false7671300falsetruetrue[object Object]{«mode»:»page»,»transition_type»:»slide»,»transition_direction»:»horizontal»,»transition_look»:»belt»,»slides_form»:{}}{«css»:». editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}»}

Абрамович Марина | ART Узел

Марина Абрамович родилась в Югославии в 1946 году. В конце 1960-х она начала эксперименты со звуком и пространством. Она создавала работы, состоящие только из шума проигрываемой в магнитофоне чистой аудиокассеты или из стука метронома в пустой комнате. С середины 1970-х Абрамович начала заниматься перформансами, объявив собственное тело главным объектом и средством художественного выражения в своих произведениях. Она начала с серии длительных перформансов, содержавших протест против политического климата социалистической Югославии. В ранних перформансах Абрамович, как правило, ставила себя, а иногда и зрителей в экстремальные условия — на глазах у публики принимала большие дозы сильнодействующих психотропных лекарств («Ритм 2», 1974), нарочно наносила себе раны, втыкая ножи между пальцами («Ритм 10», 1973), лежала в горящей конструкции в виде пятиконечной звезды («Ритм 5», 1974), вырезала бритвой звезду у себя на животе и затем лежала на льду с кровоточащими ранами («Губы Томаса», 1975). Кульминацией этих экспериментов над собой стал знаменитый перформанс «Ритм 0» (1974) в галерее Morra в Неаполе, во время которого Абрамович разложила перед зрителями 72 предмета, которыми люди могли пользоваться как угодно. Некоторые из этих объектов могли доставлять удовольствие, тогда как другими можно было причинять боль. Среди них были ножницы, нож, хлыст и даже пистолет с одним патроном. Художница разрешила публике в течение шести часов манипулировать её телом и движениями. Поначалу зрители вели себя скромно и осторожно, но через некоторое время, в течение которого художница оставалась пассивной, участники стали агрессивнее. Абрамович позднее вспоминала: «Полученный мной опыт говорит о том, что если оставлять решение за публикой, тебя могут убить. <…> Я чувствовала реальное насилие: они резали мою одежду, втыкали шипы розы в живот, один взял пистолет и прицелился мне в голову, но другой забрал оружие. Воцарилась атмосфера агрессии. Через шесть часов, как и планировалось, я встала и пошла по направлению к публике. Все кинулись прочь, спасаясь от реального противостояния».

В 1975 году Абрамович переехала в Амстердам, где встретила художника Улая (Уве Лейсипена), ставшего ее спутником жизни и партнером в перформансах на 12 лет. Эксперименты в области исследования границ физиологических и психологических возможностей человека, начатые Мариной в «Ритмах», художники продолжили совместно. Одним из первых совместных перформансов Марины Абрамович и Улая стали «Отношения в пространстве», впервые показанные в 1976 году на Венецианской биеннале. Два обнаженных тела, набирая скорость, бегут навстречу друг другу и фронтально сталкиваются. Таким образом художники хотели соединить мужскую и женскую энергии, создав нечто третье, то, что они назвали ThatSelf («Та Сущность»). Идея другого перформанса, «Imponderabilia» (1977), заключалась в том, что художник становился входом в музей. Марину Абрамович и Улая пригласили на большой Фестиваль перформансов в Болонью, где они решили изменить главный вход в музей, сузив его своими телами. Когда публика приходила в музей посмотреть перформансы, она оказывалась перед выбором: нужно было протискиваться через тесную дверь, развернувшись лицом к одному из обнаженных художников – пройти прямо было невозможно. Перформанс был рассчитан на шесть часов, но через три часа прибыла полиция и потребовала предъявить документы и паспорт – на этом перформанс завершился. В перформансе «Вдох / Выдох» (1979) Марина и Улай дышали друг другу в рот, вдыхая воздух, выдыхаемый другим, пока оба не падали без сознания. В перформансе «ААА-ААА» (1978) кричали друг на друга до потери голоса. В перформансе ««Энергия покоя» (1980) Улай целился отравленной стрелой натянутого лука прямо в сердце Марине, в то время как равновесие стрелы удерживалось лишь весом тел партнеров. «У нас было два микрофона, присоединенных к нашим сердцам, и мы могли слышать их биение. По мере развития нашего перформанса оно становилось все более интенсивным. Это длилось четыре минуты и десять секунд, и для меня они были вечностью. Это был перформанс, полностью посвященный безграничному доверию».

Марина Абрамович и Улай приобрели у французских полицейских небольшой автобус «Ситроен» и жили в нем. В 1977 году они использовали эту машину в перформансе: именно «Отношения в движении» были на Парижской биеннале, где Улай у входа в музей вел машину, а Марина Абрамович, высунувшись с мегафоном из окна, выкрикивала количество проделанных им кругов, пытаясь понять, кто быстрее выдохнется – художники или машина.

Мотор сгорел через 16 часов, оставив чуть заметный черный след в виде кругов на мраморе.

Союз двух художников завершился в 1988 году перформансом «Поход по Великой стене». Живя в австралийской пустыне у аборигенов, Марина Абрамович и Улай увидели репортаж, в котором астронавты рассказывали, что единственные постройки человека, которые видны с Луны – это пирамиды и Великая китайская стена. Тогда у художников и возникла идея пройтись навстречу друг другу по Великой китайской стене. Чтобы получить разрешение на перформанс от китайских властей, им потребовалось почти восемь лет. После Марина и Улай пришли к идее, что Великая китайская стена была построена не для защиты от Чингисхана и других врагов, а, скорее, несет в себе метафизический смысл, являясь точной копией Млечного Пути на Земле. Она начинается в Желтом море, где покоится голова Дракона, хвост его находится в пустыне Гоби, а туловище – в горах. Улай, как стихия огня, как мужское начало, начал свой путь из пустыни. Марина Абрамович, как женское начало – из воды, со стороны моря. Изначально они предполагали встретиться посередине стены и пожениться. Однако за годы, прошедшие между началом проекта и его завершением, отношения Абрамович и Улая сошли на нет. Этот перформанс стал их последним совместным проектом. Каждый из художников прошел две с половиной тысяч километров, чтобы встретиться посередине и расстаться, продолжая дальше работать по отдельности.

В 1990-е, в период политического конфликта на Балканах, Абрамович начала в своих работах исследовать культурное наследие своей страны. В показанном на Венецианской биеннале в 1997 году перформансе «Балканское барокко» (премия «Золотой лев» Венецианской биеннале) она в течение четырех дней очищала от мяса и отмывала от крови две с половиной тонны говяжьих костей, распевая народные балканские песни и рассказывая жуткие истории о крысах-убийцах, которых выводят на Балканах.

В 2000-е художница все чаще обращается к восточным практикам медитации, самоочищения и постижения энергетических сущностей. Так, перформанс «Обнаженная со скелетом», повторенный Абрамович трижды — в 2002, 2005 и 2010 годах — отсылает к древней практике тибетских монахов, медитировавших рядом с мертвым телом. «Дом с видом на океан» (2002) — эксперимент по самоограничению (Абрамович голодала, пила только воду и постоянно находилась перед зрителями в течение 12 дней), призванный заставить посетителей, наблюдающих за перформансом, забыть о чувстве времени.

Еще один аспект деятельности Абрамович в 2000-е годы — работа с самой концепцией перформанса, его экспонирования и сохранения в истории искусства. В частности, художница работает с молодыми исполнителями над реперформансами собственных произведений. В перформансе «Семь легких пьес» (2005, Музей Гуггенхайма, Нью-Йорк) Абрамович в течение семи дней по семь часов воспроизводила пять перформансов других художников («Давление тела» Брюса Наумана, 1974; «Постель для семени» Вито Аккончи, 1972; «Генитальная паника» ВАЛИ ЭКСПОРТ, 1969; «Подготовка, первая из трех фаз автопортрета(ов)» Джины Пейн, 1973; «Как объяснить живопись мертвому зайцу» Йозефа Бойса, 1965) и два собственных («Губы Томаса», 1975 и «Вход на другую сторону», 2005).

Крупнейшая ретроспектива Марины Абрамович The Artist is Present прошла в 2010 году в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Помимо основной экспозиции Абрамович представила новый перформанс: на протяжении всего времени работы выставки зрителям была дана возможность сесть напротив художницы и сколь угодно долго смотреть ей в глаза (многие не выдерживали больше десяти минут, и к тому же начинали плакать). В 2011 году в расширенном виде и под названием «В присутствии художника» эта ретроспектива повторена в Центре современной культуры «Гараж» в Москве.

Источники: abramovic.garageccc.com artguide.ru artnet.com

Материал подготовила Ольга Бутеноп

Марина Абрамович — 142 Работы, Биографии и Выставки на Artsy

9.8k Подписчиков

Биография

Марина Абрамович, пожалуй, самый известный перформансист, работающий сегодня. Используя продолжительность, боль, опасность, истощение и участие зрителя, она работает на крайностях, усложняя отношения между искусством и аудиторией. Abramović …

Просмотреть все прошедшие выставки и выставочные стенды

Обзор

Работы на продажу (91)

Результаты аукциона

Примечательные работы

Название художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название искусства
Партнер
Название художника
Название выставки и еще 10
Групповая выставка в крупном учреждении
Museum of Sample Art (Example) и еще 33
Собраны крупным учреждением
Пример, и еще 5
достижения
Активный вторичный рынок
Недавние результаты аукциона в базе данных Artsy Price
Высокий аукционный рекорд
US 85,0 млн. , Phillip
Получите выгодные предложения от ведущих мировых аукционных домов и галерей, чтобы получить ваши работы на продажу. Это просто и бесплатно.
Отправить сейчас
Iconic Collections
- Works on Paper
  From $500
- Works on Paper
  From $500
- Works on Paper
  From $500
- Works on Paper
  From $500
- Works на бумаге
  От $500
- Работы на бумаге
  От $500
- Работы на бумаге
  От $500
- Works On Paper
  из 500 долл. США
- Works On Paper
  из 500 долл. США
Работа для продажи
- Имя художника
  Название произведения
  Партнер
- Имя художника
  Название произведения
  Партнер
- Имя художника
  Название искусства
  Партнер
- Название художника
  Имя художника
  Название работы
  Партнер
Статьи
- Какой-то художник
  Местоположение
- Некоторый художник
  Местоположение
- Некоторые художники
  Расположение
- . Исполнитель
  Местоположение
- Некоторый исполнитель
  Местоположение
Похожие исполнители
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
- Имя исполнителя
  Национальность, р. 9999
Марина Абрамович: «Я художник, а не сатанист!» | Марина Абрамович
Каждое утро Марина Абрамович встает с постели и надевает тапочки. Один читает «ебать», а другой «негатив». «Вот как начать утро с улыбки на лице», — говорит она. Затем она приготовит завтрак под музыку танго. Иногда она уходит в хижину в лесу рядом со своим домом в северной части штата Нью-Йорк на шесть дней без еды, чтобы созерцать гигантский кристалл, который она хранит там, и «соединиться с памятью планеты».
Этот восхитительный взгляд на жизнь самого известного в мире артиста перформанса взят из нового документального фильма для серии BBC One Imagine. «Я думаю, что важно демистифицировать идею этой гламурной жизни. Это просто приземленно», — совершенно серьезно говорит она мне о фильме — хотя ее дом, построенный в форме звезды, наполнен удивительной мебелью и произведениями искусства, а территория достаточно велика, чтобы вместить авиационный ангар. сарай размером с ее архив. Все это сказочно — как и Абрамович, забавная, теплая и в то же время какая-то потусторонняя (она занимается шаманизмом, кристаллами, ясновидящими и знаками зодиака). Я допускаю, что есть приземленные элементы — например, когда мы говорим через Zoom, она пьет кружку чая Yorkshire Gold, обнаруженную через друга из Уэльса.
Меня совершенно захватила ее лесная хижина с видом на реку, в которой нет ни электричества, ни ванной — только гигантский кристалл, стул и кровать. Как часто она там бывает?
Портрет с черепом с закрытыми глазами. Фотография предоставлена архивом Марины Абрамович/DACS 2020/BBC
«Очень часто. А потом я заболел болезнью Лайма и какое-то время не ходил». Она улыбается. «Но я преодолел страх перед клещами». Преодоление — это тема Абрамовича. С самых ранних работ она исследовала физическую и эмоциональную выносливость, сталкиваясь со страхом и обнажая уязвимость. В ее произведении Ритм 10 (1973), она на ходу вонзила нож между промежутками растопыренных пальцев; в следующем году для Rhythm 0 она лежала в галерее в Неаполе рядом со столом из 72 предметов, включая цепи, кнуты, пистолет и мышеловку, и позволяла посетителям делать с ней все, что они хотели (у нее до сих пор есть шрамы от этого) . Было время, когда она лежала в центре горящей пятиконечной звезды (1974 год; в конце концов она потеряла сознание), и две недели, которые она провела, живя напоказ в трех приподнятых ящиках в нью-йоркской галерее в 2002 году.0003
В 1997 году она получила приз «Золотой лев» как лучший художник на Венецианской биеннале — она сидела на 2,5 тоннах коровьих костей, счищая с них кровь и хрящи, за работу под названием «Балканское барокко», ее ответ на война в регионе. Для «Художника в присутствии», ее шоу в MoMA в Нью-Йорке в 2010 году — того самого, который сделал ее популярной — Абрамович сидела неподвижно в кресле по восемь часов в день в течение трех месяцев, в то время как люди часами стояли в очереди, чтобы сесть напротив нее, что обычно приводило к тихая и глубоко эмоциональная связь (она побила рекорды, собрав 850 000 посетителей).
Над ней высмеивали – артисты перформанса были легкой мишенью – с ее ранних работ в Белграде, отвергали как эксгибиционистку и мазохистку, но не в наши дни (теперь, неизбежно, некоторые любят обвинять ее в продажности). Амбрамович — суперзвезда в мире искусства, с большими выставками и сотрудничеством со знаменитостями (Леди Гага однажды посетила частную мастерскую с Абрамовичем, на которой певица не ела и не разговаривала в течение четырех дней и вышла из леса с завязанными глазами и голая ), принесший ей славу и богатство. «Я создавала искусство не для этого, — говорит она. «Я занимаюсь искусством, потому что верю в искусство».
Профиль Абрамович также привлек к ней внимание странной группы онлайн-теоретиков заговора, которые убеждены, что она людоед-сатанистка или — поскольку она является членом «либеральной элиты» — частью глобальной сети педофилов. Все началось с утечки электронного письма Абрамович, которое она отправила своему другу Тони Подесте, брату Джона Подесты, руководившего президентской кампанией Хиллари Клинтон. Она приглашала его, Джона и еще нескольких человек, пожертвовавших деньги ее институту, на ужин «Приготовление духов» — шутка, основанная на ее работе, в которой она нацарапала «привороты» на стене галереи в свиная кровь. Ночью они не употребляли, как предлагалось в работе, «свежее грудное молоко со свежей спермой» или (насколько мне известно — я не спрашивал) «утреннюю мочу». Она устало смеется, когда я говорю об этом. «Это то, что меня глубоко беспокоило», — говорит она. «Я художник, я не сатанист. Они погуглили меня, и я идеально подходил для теории заговора». Пятиконечные звезды в ее работах, то горящие, то врезанные в ее плоть (не пентаграмма, а символы ее коммунистического детства), кровь, смерть, драматичная одежда и длинные темные волосы — понятно, почему люди переволновались. .
Она может смеяться над безумной природой этого, но также говорит, что это «абсолютно тревожно. Мне пришлось сменить электронную почту. У меня были люди, которые говорили, что собираются прийти за мной, они собираются убить меня, это невероятно. Один сказал: «Я раскрою твои самые сокровенные тайны через два часа». Я начал смеяться, потому что у меня нет никаких секретов. Надеюсь, они оставят меня в покое. Это ужасно, потому что отбрасывает тень на смысл моей работы».
Действительно странные времена. Абрамович переехала в США в начале 2000-х, но не знает, как долго пробудет там. «Все меняется. Я просто жду, чтобы увидеть, что произойдет на этих выборах. Сейчас это довольно уродливо, это совсем не весело».
В марте этого года умер Франк Уве Лайзипен, известный как Улай, ее соратник и любовник в 70-х и 80-х годах. Как его смерть повлияла на нее? Она делает глоток чая. «Ну, с Улаем все сложно, — говорит она. «У нас была огромная история любви, потом мы расстались на Великой китайской стене, а потом он забеременел от своей китайской переводчицы». Она и Улай познакомились в Амстердаме в 1975 году и проработали вместе 12 лет. Большую часть времени они путешествовали в старом полицейском фургоне Citroën, создавая сложные и влиятельные перформансы, в том числе ту, где он, откинувшись назад и идеально балансируя, держит стрелу, направленную в ее сердце, пока она держит лук.
Когда они задумали свою пьесу «Влюбленные», первоначальный план состоял в том, чтобы начать с противоположных концов Великой китайской стены и пожениться посередине, но к тому времени, когда они получили разрешение от китайских властей в 1988 году — восемь лет спустя — они расстались. После этого она говорит: «Я не видела его семь лет, потом мы снова начали общаться. Потом он предложил мне купить права на работу, потом мы поругались из-за этого. Потом у нас был крупный судебный процесс, в котором я потерял все». Небольшое преувеличение — голландский суд обязал ее выплатить Улаю 250 000 евро, но к этому времени она как сольная исполнительница добилась огромного успеха. Ушибленная и разгневанная, она отправилась в Индию, как и каждый год, на ретрит по медитации. «Я действительно был подавлен. Я приехал, а Улай с женой уже были там. Они там на один месяц, и я там на один месяц. Что делать? Покинуть? Какого хрена? она смеется.
Месяц ежедневной практики медитации в 5 утра многое уладит. «Очень легко сказать, что ты можешь кого-то простить, но по-настоящему простить всем сердцем — самая трудная вещь в мире. Но на самом деле я простил его глубочайшим образом. Мы проделали невероятную, важную работу. Когда это было прекрасно, это было прекрасно; когда это был ад, это был ад». Она улыбается. — А потом мы стали друзьями. Пару лет назад Улай приехал к Абрамовичу домой, чтобы они смогли записать свои воспоминания. В последний раз они разговаривали в конце прошлого года, и она говорит, что он поблагодарил ее за работу. «Я был тронут. Через несколько месяцев он скончался». По ее словам, это было мирное завершение их отношений.
Марина Абрамович и ее бывший партнер Улай в Стокгольме в 2017 году. Фото: Стен Розенлунд/Рекс/Shutterstock
Последние несколько месяцев были временем исцеления. Она, как она говорит довольно виновато, нашла изоляцию «замечательной». Болезнь Лайма, которой она заболела три года назад, означала, что у нее «низкая энергия, поэтому мне нужно было отдыхать, а я не могла, потому что мой график — это безумие. И затем в тот момент, когда все это прекращается, я могу сосредоточиться только на нескольких вещах. Я никогда не был так расслаблен, так счастлив, так сосредоточен. Я думаю, что люди боятся иметь свободное время, мы всегда стремимся заполнить нашу повестку дня до конца».
Несмотря на это, она была занята. В этом месяце Christie’s в Лондоне выставит на аукцион «Жизнь» — произведение «дополненной реальности», созданное вместе с ее партнером Тоддом Эккертом, кинопродюсером. В трехсерийном выпуске Абрамович предстанет в форме виртуальной реальности перед коллекционером в наушниках. Она вслух задается вопросом, затормозит ли пандемия искусство как товар: «У нас больше нет места, это слишком много, это слишком дорого, экономика рушится, все рушится». Однако это не будет судьбой исполнительского искусства. «Перформанс выживет, потому что перформанс всегда выживал, потому что это нематериальная форма искусства».
Абрамович также работает над мультимедийной оперой «Семь смертей Марии Каллас», основанной на ее героине, премьера которой состоялась в Мюнхене в прошлом месяце. Были репетиции в масках и на социальной дистанции, а также регулярные тесты. И Sky Arts только что поручила ей сделать четыре или пять часов перформанса для телевидения.
Затем выставка в Королевской академии художеств в Лондоне, которая должна была открыться в прошлом месяце, но была перенесена на следующий год. Ее работа основана на человеческом контакте — положит ли этому конец коронавирус? Абрамович настроена оптимистично, это всего лишь пауза, и в любом случае, говорит она: «Я действительно ненавижу компромиссы. Я не думаю, что производительность должна адаптироваться к коронавирусу. Спектакль — это отношения со зрителем — это наше электричество. Если убрать это, это не то же самое. Нам нужно подождать.» Она планирует перформанс для своего шоу в Королевской академии, «не только три часа или три дня». Шоу, отмечает она, продлится два с половиной месяца. «Я должен действительно хорошо тренироваться. Благодаря Covid я хорошо ем и сплю». Она смеется. — У меня много времени.
Это будет первая персональная выставка женщины в главных галереях академии за ее 252-летнюю историю. «Это очень интересно, — говорит она, и на ее лице мелькает озорное выражение, — у вас есть королева, но у вас нет женщины, выступающей в Королевской академии». Она шутит, что нужно открыть все окна, чтобы очистить здание от тестостерона, но признает, что это некое давление. «Как первая женщина, я должна создать что-то, что даже лучше, чем мужчина».
Она назвала шоу After Life, «потому что я перестала умирать». После «Жизни и смерти Марины Абрамович», экспериментального музыкально-театрального спектакля, и оперы «Мария Каллас», она говорит, что с нее достаточно смерти. Она по-прежнему думает о смерти «буквально каждый божий день, но в некотором смысле думать о смерти — это не впадать в депрессию, а больше наслаждаться жизнью».
В своих мемуарах 2016 года «Прогулка сквозь стены» Абрамович живо описала свое детство в Белграде. Ее родители были героями войны и были вознаграждены высокими государственными должностями и огромной квартирой в Югославии Тито. У нее было привилегированное воспитание, но ему не хватало любви — особенно ее мать была холодной и жестокой, но как директор городского Музея искусства и революции она почитала искусство, и в детстве Абрамович получила собственную студию. . Даже когда ей было около 20 лет, к тому времени она вышла замуж (ненадолго) за другого члена своей радикальной арт-группы, но все еще жила дома, Абрамович должна была возвращаться каждую ночь к 22:00. Ее жизнь стала про свободу – от домашнего хозяйства (кочевой образ жизни, решение не иметь детей), от ожиданий, от всего. Дело не в том, чтобы доставить себе удовольствие, поясняет она. «Я не делаю то, что мне нравится, я делаю то, что сложно. Мне интересно. Свобода для меня важнее всего. Быть свободным от любой структуры, которую я не могу сломать».
Она смотрит на «женщин, застрявших с мужьями, которых они не любят — они не ломают структуры, они в ловушке. Мне очень нравится не быть таким». Через некоторое время она говорит: «Подожди!» и исчезает, прежде чем вернуться с магнитом на холодильник с (перефразированной) цитатой из всех людей неолиберальной героини правых США Айн Рэнд. «Я пойду читать», — говорит она и надевает стильные очки в черной оправе. «Вопрос не в том, кто мне позволит, а в том, кто меня остановит». Мне это нравится».
Абрамович (слева) во время выставки «Марина Абрамович: Художник присутствует» в Музее современного искусства в Нью-Йорке в 2010 году. Фото: Эндрю Х. Уокер/Getty
Абрамович кажется удивительным, что в следующем месяце ей исполнится 74 года. «Вы видите изменение энергии; вы должны иметь дело с этим, и вы должны иметь дело с этим с большим количеством юмора. Вы должны сделать каждый день счастливым днем. Это абсолютно правило. Я сказал себе, что несчастье и депрессия — это роскошь, которую я не мог себе позволить».
Она, кажется, сделала свою лучшую работу после 40 лет. Она согласна? «Я думаю, что в свои 20 и 30 лет я проделал большую работу, но время для перформанса было неподходящим. Перформанс вообще не считался мейнстримным искусством. Я думаю, что настойчивость важна». По ее словам, после 50 лет работы «ты становишься по-настоящему зрелым. Как старое вино». Она смеется.
В 70-х они с Улаем написали великий манифест жизни и искусства. Ее собственный манифест «Жизнь художника» подчеркивает важность тишины и уединения и предлагает другие полезные советы, не ограничивающиеся художниками («художник не должен убивать других людей» — примите это, конспирологи).